Пещурова, мыс. Выступает от западного берега залива Ольги. Нанесен на карту и назван в 1857 экипажем парохода-корвета "Америка" по фамилии А.А. Пещурова.
Пещуров - классический служака. Прошел путь от гардемарина до управляющего Морского министерства. Первые шаги карьеры прошел на Дальнем Востоке, а первый географический пункт получил его имя, когда Пешурову было всего 23 года. Но Пещуров этот аванс отработал вполне. Вот лишь один из эпизодов его карьеры.
В 1855 году англо-французская эскадра в составе 26 военных кораблей прибыла к берегам Камчатки с тем, чтобы штурмовать и захватить местные берега, выжечь русские селения, а самих русских навсегда выселить из этих мест. Годом ранее англичане и французы уже штурмовали эти берега, но потеряв около 450 человек, отступили.
В начале 1855 года русским командованием было принято решение эвакуировать Петропавловск на берега Амура ввиду большого перевеса сил в пользу противника, что успешно и было сделано в мае. Противник пытался перехватить русских флот, но не сумел утопить ни одного русского судна. Эти неудачи так взбесили командование союзного флота, что стали даже причиной специального разбирательства в английском парламенте в феврале 1856 года. Английских адмиралов Чарльза Эллиота и Чарльза Форсайта в английской прессе назвали «трусами, неспособными отличить фрегат от транспорта» и «адмиралами, боящимися запаха пороха». В 1855 году «Таймс» вынуждена была написать: «Русская эскадра под командой адмирала Завойко переходом из Петропавловска в Де-Кастри и потом из Де-Кастри нанесла нашему британскому флагу два чёрных пятна, которые не могут быть смыты никакими водами океанов во веки веков».
К 1855 году русский военный флот насчитывал в этих местах три военных корабля: корвет «Оливуца» и фрегаты «Аврора» и «Паллада». Шедший им на выручку фрегат «Диана» был выброшен волной цунами в японском порту Симода. Его экипаж построил шхуну "Хеда", на которой пустился в плавание к берегам Камчатки, а затем - Амура.
В ходе этого путешествия «Хеда» дважды встречалась с неприятельским судами, но сумела ускользнуть от противника.
Вот как описал эти события адмирал Г.И Невельской:
«27 мая я получил сведение с мыса Лазарева, что…что фрегат «Диана» погиб в Японии. Вместе с тем я получил известие, что к мысу Лазарева с 150 человеками команды фрегата «Диана» пришёл на купеческом судне капитан 2-го ранга С. С. Лесовский, что адмирал Путятин выстроил в Японии шхуну «Хеда» и разместил команду фрегата на этой шхуне и двух зафрахтованных им для этой цели купеческих американских кораблях. На одном из этих кораблей начальником был С. С. Лесовский, а на другом Мусин-Пушкин, сам же адмирал Е. В. Путятин с капитаном 2-го ранга К. Н. Посьетом поместился на шхуне «Хеда»… Адмирал Е. В. Путятин на шхуне «Хеда» пошел из Японии так же в Петропавловск и, не найдя там наших судов, направился в Татарский пролив; по пути он зашёл в Императорскую Гавань, где узнал, что наша эскадра ушла в лиман, и немедленно туда же последовал, счастливо избежав, благодаря туману, неприятельских крейсеров, блокировавших берега Татарского пролива. У одного из неприятельских судов шхуна «Хеда» в густом тумане прошла под кормой…»
В этом путешествии на борту «Хеды» находился и А.А. Пешуров. Позже он описал события на страницах журнала «Морской сборник».

Шхуна «Хеда» в татарском проливе

Читателям Морского Сборника известны уже главные обстоятельства, сопровождавшие плавание немногих Русских на японской шхуне «Хеда» и троекратную встречу их с неприятельскими судами; («Морской сборник» №1 1856 г. стр. 188-202) мне, как соучастному, остается только рассказать о некоторых подробностях последней ночной гонки шхуны «Хеда» с английским отрядом на водах Татарского пролива.
26 Мая, вечером, неотвязчивый туман, сопровождавший нас от Петропавловска, рассеялся и шхуна находилась на просторе при выходе из Лаперузова пролива, тихонько пробираясь к северу. Курс наш пролегал между островом Монерон и западным берегом Сахалина. Теплый весенний вечер, такой какого не видал экипаж «Хеда» со времени оставления берегов Японии, вызывал на верх отогреться после нескольких недель непогоды и долго удерживал там наше немногочисленное общество.
По мере того, как гасла вечерняя заря и стройный ряд Сахалинских возвышенностей; на время оживленный ее золотистым светом, принимал свой обычный мрачный видь, ветер стихал и шхуна едва покачивалась на вершинах усталых валов, в которых игриво отражался силуэт ее рангоута и парусов. Природа засыпала и, увлеченные е примером, мы разошлись по своим незатейливым но удобным койкам.
В полночь я вышел на вахту и, приняв её от своего предшественника, с лаконическими словами: «начинает задувать», стал ходить взад и вперед по палубе. Действительно со стороны Сахалина веяло холодком и распущенные паруса мало по малу наполнялись, а между тем из-за берега показывалось бледное полукружие луны. Северная половина горизонта была покрыта непроницаемою мглою, и по всему видно было, что равновесие атмосферы должно нарушиться в нашу пользу.
Около половины первого часа осторожный призыв вахтенного унтер-офицера привел меня на бак и по направлению подветренной скулы я мог ясно различить темное пятно, постепенно увеличивавшееся и наконец превратившееся в трехмачтовое судно. Шхуна изменила курс на румб вправо, чтобы избегнуть столкновения с нежданным гостем, который второпях вынес яркий фонарь и выставил его на своих грот-вантах. Движения обоих судов производились молча; мы, как выше сказано, привели к ветру, а встретившееся судно спустилось и продолжало путь мимо нашего подветренного борта, в расстоянии какого-нибудь кабельтова (0,1 морской мили, примерно 180 метров), так что можно было ясно различать движущиеся фигуры.
Излишне говорить, что это неожиданное обстоятельство вызвало на верх Адмирала и Офицеров, а также поставило на ноги всю команду, которой однако же приказано было спуститься вниз - во первых, для доставления шхуне лучшего хода, а во вторых и для того, чтобы многолюдством прямо не выказать, что шхуна наша не может быть купеческим судном. Незваный гость прошел за корму, привел в бейдевинд и, поворотивши в кильватер, открыл за нами погоню.
Ветер из легких порывов перешел в довольно ровный, и погнал нас узлов по девяти, расширяя вместе с тем и горизонт к северу, на котором вскоре показалось еще два судна, одно двухмачтовое, а другое - трехмачтовое большое, по видимому Фрегат (как это и подтвердилось полученными в Амуре сведениями); последнее было для нас самое безопасное, так как оно находилось далеко под ветром у всех остальных.
Положение наше при этой неожиданной встрече было весьма критическое - надежды укрыться у Сахалинского берега не было, по его отдаленности и приглубости а еще более потому, что для достижения его лавировкою потребовалось бы значительное время. Оставалось одно: при помощи Божьей положиться на хорошие качества нашего ковчега.
Установив шхуну на наивыгоднейшем курсе, мы продолжали плавание в тревожном ожидании исхода погони. Луна быстро катилась между волнистыми облаками; бледные лучи ее всею своею массою освещали нас, между тем как гонящееся судно было, относительно в тени и имело на своей стороне всю выгоду следить за нашими движениями. Впрочем, как ни неблагоприятно было для нас это обстоятельство, оно в то же время вероятно помешало второму из неприятельских судов, во время пуститься на пересечку нашего курса; это последнее, по примеру своего предшественника, прошло за корму и там уже поворотило за нами. Число преследователей увеличивалось.
Во втором часу погони, шхуна вбежала в полосу затишья, и преследователи видимо ее настигали, но, к счастью, это продолжалось только короткое время. Минут через десять шхуна вышла из тихой полосы, в которую теперь попали в свою очередь и неприятели. Не будучи в состоянии по выходу из затишья вскоре получить прежнюю скорость хода, между тем как «Хеда» неслась с обычною легкостью, преследователи стали видимо отставать. Не надеясь, вероятно, в продолжение ночи догнать нас, и имея в виду какую-нибудь более важную цель, они дружно поворотили и стали быстро удаляться от нас:
Так прекратилась погоня и к рассвету, из трех судов, виднелась верхушка рангоута одного, а наступивший в 7 часов туман скрыл и последнее.
По совершенном избавлении от преследования, долетели до нас три выстрела, которые и были приняты за поздравление со счастливым окончанием состязания.
Не понятно почему преследователи наши не сделали ни одного, хотя бы и холостого, выстрела пока мы были еще у них под руками; сходство шхуны «Хеда», по конструкции и вооружению, с американскими шхунами, может быть, было в этом случае одною из главных причин молчания неприятелей, - кроме неожиданности самой встречи, которая могла помешать хладнокровным и рассудительным распоряжениям начальника эскадры и отдельных командиров.
После погони, «Хеда» без особенных приключений достигла Николаевского поста, где и отдыхает теперь от разнообразных опасностей и трудов

А. Пещуров.
«Морской сборник» № 6 апрель 1956 г. том XXII

ПЕЩУРОВ Алексей Алексеевич (1834-1891).

Окончил Морской кадетский корпус с производством 11.8.51 в гардемарины, 13.8.53 - в мичманы.
В 1852-54 выполнял обязанности адъютанта вице-адмирала Е.В. Путятина при плавании на фрегате "Паллада" в Китай и Японию. Составил план Нагасаки, участвовал в описи восточного берега Кореи и залива Посьета. В 1854-55 на фрегате "Диана" сопровождал Путятина в Японию. Участвовал в описи Сангарского пролива, составил планы портов Хакодате, Осака, Симода, бухт Энора, Хеда, Арари, Таго.
В 1855 сопровождал Путятина на шхуне "Хеда" в Николаевск, по Амуру и через Сибирь в Санкт-Петербург. На Амуре выполнял астрономические наблюдения и промеры. В 1855-57 состоял при Путятине в Кронштадте, Англии и на Амуре.
В 1857 году участвовал в миссии графа Е.В. Путятина в Пекин для заключения мирного договора между Россией и Китаем, по которому были определены границы между странами. В ходе миссии экипажем парохода-корвета «Америка», на котором перемещалась миссия, был открыт и описан залив святой Ольги. Одному из мысов залива было присвоено имя Пещурова.
В 1857-60 - агентом по заказам Морского Министерства в Англии и Франции. В 1860, командир клипера "Гайдамак", перешел из Англии на Дальний Восток, где в 1861 руководил описью залива Восток. В 1863-64 состоял в Тихоокеанской эскадре контр-адмирала А.А. Попова в Сан-Франциско, после чего прибыл в Кронштадт. В 1866 командирован в Англию для ознакомления с броневым судостроением. 14.10.67 в ранге специального правительственного комиссара подписал в Ново-Архангельске протокол о передаче русских владений в Америке США. 11.11.68 произведен в капитаны I ранга с назначением вице-директором Канцелярии Морского Министерства 31.3.74 произведен в контр-адмиралы 1.1.75 назначен директором Канцелярии Морского Министерства, 30.8.78 - в свиту Его Императорского Величества, 14.1.80 - товарищем управляющего Морского Министерства, 23.6.80 - управляющим Морского Министерства, 11.1.82 - Гл. командиром Черноморского Флота и портов и военным губернатором г.Николаева с производством в вице-адмиралы, 1.1.86 - Главный командующий флота и портов Черного и Каспийского морей с оставлением в должности военного губернатора г.Николаева, 3.8.90 - член Госсовета. В 1883-88 содействовал выполнению программы строительства броневых судов. Умер 8.10.1891.